— Надоело! Сколько можно?! Каждый праздник одно и то же! – возмутился Дима.
Они с Викой поженились два года назад. Поначалу ему нравилось, что она быстро становилась центром любой компании. Весёлая, раскрепощённая. Она не требовала объяснений, когда он задерживался на работе, не ревновала.
А потом ему надоело. Каждый выходной пьянки-гулянки. Когда услышал, как по телефону она с одной из своих подруг обговаривала новогоднее меню, Дима предложил для разнообразия встретить Новый Год вдвоём, устроит романтическую ночь при свечах.
— Может, маму пригласим? Она давно у нас не была, или лучше к ней поедем. Она рада будет. Праздник-то семейный. – Уговаривал Дима.
Вика презрительно фыркнула.
— Ну уж нет! Это же праздник, а не посиделки перед телевизором, словно мы пенсионеры какие. Скучно и неинтересно.
— Да у тебя каждый выходной праздник. Надоело… Гуляйте без меня на этот раз. А я поеду к маме. – Дима рассчитывал, что Вика пойдёт на уступки хоть раз в жизни.
— Ну и вали к своей маме! – выкрикнула жена и отвернулась.
Весь вечер она не разговаривала с ним. В холодильнике дожидались праздника вкусные мясные деликатесы, мандарины, овощи для салатов, маринованные грибы и две бутылки шампанского «Асти». Честно говоря, уезжать ему совсем не хотелось. Но решил хоть раз в жизни показать характер.
Утром сложил в сумку кое-какие вещи, бросил последний взгляд на наряженную ёлку, сидящую к нему спиной Вику, и вышел из квартиры. Ждал, что жена окликнет, остановит. Не остановила.
На душе было муторно, когда садился в остывшую за ночь машину. «Может, покататься немного, а потом вернуться домой? Нет. Мужик я или где? Да и маму давно не видел». В отпуск не удалось попасть к ней. По настоянию Вики ездили на море. К маме наезжал на день-два в один из выходных.
На выезде из города увидел на обочине дороги худенькую девчонку. Она голосовала, вытянув похожую на вертку руку. Пыталась остановить одну из проезжавших мимо машин. Дима увидел, как рядом с ней остановился чёрный внедорожник. Девушка подошла, а потом быстро отшатнулась назад. Когда Дима притормозил позади джипа, он тут же газанул вперёд. Дима опустил стекло со стороны пассажирского сиденья.
— Эй! Тебе куда надо? Садись, подвезу. – Крикнул он.
Девушка неуверенно подошла, склонилась к окну и сразу взглянула на заднее сиденье. Дима понял, что проверяет на безопасность, в джипе, скорее всего, водитель не один ехал.
— В Завидово, – сказала девушка.
Дима согласно кивнул. Девушка открыла дверцу и юркнула на сиденье. Скукожилась вся, плотно сжала острые колени в тёплых колготках. Шапки на ней не было. На зелёной прядке волос таяли снежинки. Глаза густо подведены чёрной краской, на губах тоже почти чёрная помада.
— Вот дурёха. Разве можно одной вот так голосовать на трассе? Нарваться можно на большие неприятности. — Дима сразу понял, что не проститутка. Слишком худенькая и испуганная.
— Билетов не было на автобус. – Зубы у девушки стучали, когда она говорила.
— Повезло тебе. Я тоже туда еду. – Дима прибавил обогрев под сиденьем.
-Правда? – Но в голосе не слышалось радости, слишком замёрзла.
— Против чего протестуешь? – спросил Дима, набирая скорость.
— С чего вы решили? – Удивлёно спросила девушка.
— А чего так раскрасилась? На гота не похожа. Или ты предпочитаешь смешение субкультур? – Не унимался он.
— А вам какое дело? – Девушка смотрела перед собой.
— Никакого. – Дима пожал плечами и больше не задавал вопросов.
Так и ехали какое-то время, а потом девушка задремала, согревшись. Её голова клонилась на бок. Она вздрагивала, поднимала голову и засыпала, пока голова снова не скользила к плечу.
— Куда тебя отвезти? – спросил Дима, когда въехали в небольшой районный городок.
Девушка проснулась, открыла глаза и быстро сориентировалась.
— Поверните налево. Теперь прямо. А вон у того дома, перед которым ёлка наряжена, остановите. – Руководила она.
— Ого! Так ты дочка Надежды Смирновой? – Обрадовался он. – Мы с твоей мамой в школе за одной партой сидели.
Девушка как-то странно на него взглянула, быстро вышла из машины и прежде, чем Дима успел ещё что-то сказать, скрылась за забором.
Дима сдал машину назад, проехал несколько домов и остановился у маминого палисадника. Заметил, как в одном из окон зашевелилась занавеска. Когда подошел к крыльцу, мама уже встречал его в дверях.
— Дима! А я не ждала вас. – Взгляд мамы метнулся от сына к калитке в заборе и обратно. — А ты один? Без Вики? Что-нибудь случилось? – В глазах мамы радость сменилась тревогой.
— Холодно, простынешь, пойдем в дом. – Вместо ответа Дима оттеснял маму внутрь, в тепло.
Бросил сумку у двери, огляделся, поздно сообразив, что забыл по дороге купить продуктов и что-то в подарок.
— Мам, прости. Я нагрянул как снег на голову, не предупредил, с собой ничего не привёз. – Виновато оглянулся на мать.
— И не надо ничего, сынок. У меня всё есть, с огорода, своё.
— А ты что же ёлку не нарядила? — Он снова оглянулся. – Праздник ведь.
— Мне одной, зачем? Вы что, поругались с Викой? Уж не разводиться ли надумали? — Мама подошла к нему и заглянула встревожено в лицо.
— Нет, мам, всё в порядке. Она просто устала. Решила встретить Новый Год с друзьями. А я соскучился по тебе.
— А-а-а, — многозначительно протянула мама.
— Мам, пока светло, я пойду за ёлкой. – И не дожидаясь ответа, Дима выскочил из дома, убегая от её лишних вопросов и своих ложных объяснений.
Городок небольшой, проехал немного — вот тебе и лес вдоль дороги. Дима оставил машину на обочине, взял из багажника топорик, верёвку и по нахоженной тропке вошёл в лес. Когда вернулся, мама уже достала коробку со старыми игрушками. Дом наполнился запахами леса, хвои и детскими воспоминаниями, когда папа ещё был жив, а мама была молодой.
Ёлку поставили у окна. Теперь с улицы будут видны огни гирлянды, значит, в дом пришёл праздник.
— Ты голодный? Давай-ка, садись к столу, у меня щи из квашеной капусты свежие. – Мама загремела тарелками.
Дима ел, а мама всё никак не могла успокоиться, хотя сын и раньше часто приезжал один.
— Два года живёте, а детей у вас нет. Остепенилась бы Вика сразу. Что за семья без детей? – приговаривала она и подкладывала Диме ещё хлеба.
Не успел он доесть, как в сенях послышались шаги. Кто-то топал громко ногами, отряхивая с обуви снег.
— Заходи уж, чего топаешь? – крикнула мама.
В комнату вошла Елизавета, мамина подруга.
— А я так и поняла, что это ты подвёз мою внучку. Спасибо, Дима. Зашла убедиться и поблагодарить. А у вас уже и ёлка стоит! Давненько к матери не приезжал. А чего один, без жены? – задавала она вопросы один за другим, не дожидаясь ответов.
— Нормально живу. Как все. Вика плохо себя чувствует. — Дима недовольно взглянул на мать.
— Уж не беременная ли? – допытывалась Елизавета, всплеснув руками. – Давно пора.
— Ладно тебе, Лиза. Допрос устроила. – Оборвала её мать. — А ты с внучкой приходи к нам Новый Год встречать. Всё веселее вместе, чем каждый в своём дому.
— А и придём. Чего же не прийти? Внучка каких-то фруктов заморских привезла, а я пирогов напекла. Тогда я пойду? После поговорим. Часов в десять придём, да? – спросила Елизавета, пристально глядя на мать.
Та поняла сигнал взгляда, вышла проводить подругу за дверь. Вернулась минут через десять. «Шушукались в сенях», — догадался Дима.
— А деловая у неё внучка. И отчаянная. – Дима хотел рассказать про зелёные волосы и про всё остальное, но увидел строгий материн взгляд и осёкся.
— Хорошая девушка. Бабушке помогает. Каждый выходной приезжает домой. Учится в Твери, на бухгалтера. Отличница. Без матери и отца, а такая умница выросла. – В голосе матери слышался укор на замечание сына.
— Мы об одной девушке говорим? Дочери Нади? – уточнил Дима.
— Да. Я же рассказывала тебе. Ты, видно, забыл. Нагуляла Надя ребенка сразу после школы. Поэтому не стала поступать учиться. Как живот наметился, отослала Лиза её к сестре в деревню, чтобы сплетен не было. Вернулась она уже с ребёнком. Кто отец, так и не сказала. А Лиза распространила слух, что от Павла она родила. Того, что погиб в армии. Но только, он уже служил тогда, забеременеть она не могла от него. Тёмная история. На свою фамилию девочку записали, а отчество дали Павловна.
Надю пьяный водитель сбил, когда Даше два годика было. Шла из магазина, а он прямо на неё на скорости выскочил. Лиза одна вырастила девочку. Я немного помогала сидеть с ней. Вы дружили с Надей в школе. Она часто к нам прибегала, уроки помогала тебе делать. Я грешным делом надеялась, что поженитесь. Хорошая пара из вас получилась бы. – Мать тяжело вздохнула.
А Дима опустил глаза и задумался.
***
Весна в тот год выдалась ранняя, тёплая. Дима с Надей шли из школы. Жили на одной улице, через два дома друг от друга.
— Ты куда поступать будешь? – размахивая веткой, спросил Дима.
— Не знаю. Наверное, в колледж. Бухгалтером всегда найду работу, даже здесь. Маму не хочу одну оставлять надолго. А ты в политехнический, знаю. — Надя делала широкие шаги, чтобы идти в ногу с Димой.
— Ага. Но я не хочу возвращаться сюда. Лучше маму к себе потом заберу. Ты позанимаешься до экзаменов со мной? Мне нужны хорошие баллы, чтобы поступить. – Дима покосился на Надю.
Она в последнее время изменилась, похорошела, округлилась. Смотрела загадочно, словно знала какую-то тайну и не хотела ни с кем ею делиться. От её взглядов Диму бросало в жар, он смущённо отводил глаза.
— Конечно. У нас с тобой целая неделя до экзаменов есть. – Надя наклонилась, сорвала травинку и прикусила её зубами.
Один резец у неё был немного кривой.
Они несколько дней действительно занимались. Чаще в огороде, за кустами смородины, на расстеленном на траве одеяле. Дружили с детства, сидели много лет за одной партой.
Было жарко, и Надя спустила лямки сарафана вниз, подставляя плечи и спину жаркому весеннему солнцу. Просто друзья. Но в этот раз Дима вдруг почувствовал себя неловко от близости голых плеч, запаха кожи. У него закружилась голова, и стало жарко, как при температуре. Всё произошло слишком быстро. Какая-то сила толкнула их друг к другу, сбила, повалила… Надя тихо сказала, что любит Диму с седьмого класса, что будет ждать… Признание ошеломило его, выбило воздух из лёгких. И он тоже что-то такое шептал ей в ответ…
А потом Надя стала его избегать. После выпускного Дима уехал подавать заявление в институт. А когда вернулся, не было повода видеться. Занятия по математике с ней ему уже были не нужны. В августе он уехал учиться в областной центр.
Вечеринки в общежитии, девушки, свободные от родительской опеки… Насыщенная студенческая жизнь не давала времени опомниться. И Диме уже казалось, что ничего и у них с Надей не было. Приснилось, придумалось, нафантазировалось.
Он приезжал домой к матери нечасто, помогал по хозяйству. Надя куда-то уехала. А потом… Потом он узнал про неё и Павла, про её гибель. А два года назад и сам женился.
Матери Вика не понравилась сразу. «Слишком шебутная. Разные вы», — говорила она. А ему Вика понравилась именно тем, что весёлая, заводная. Не такая, как тихая и спокойная Надя.
Когда мы с Викой перестали слышать друг друга, понимать? Унесло куда-то ветром нашу любовь, иссушило солнцем, смыло осенними дождями», — подумал Дима. – И что теперь? Как жить нам дальше? И будет ли у нас это дальше?»
— О чём задумался? – Дима не заметил, как подошла мама.
— Мысли в голову лезут разные. Я полный дурак, мам. Взял и уехал из дома. А Вика там одна. Это ведь неправильно, да?
— Поздно спохватился, сынок. Домой уже не успеешь до Нового Года. Ничего, никогда не поздно всё исправить. Вернёшься, разберётесь. Давай-ка, стол выдвинем. Скоро гости придут. – Мама похлопал сына по плечу.
Дима выполнял указания мамы и вспоминал, думал. «А ведь Надя могла забеременеть тогда. Значит, это моя дочка. Нет. Слишком взрослая. Ага, я себя всё ещё ребенком считаю. У нас и было всего один раз. Неумело, быстро, горячо. Как во сне. Нет. Это я все эти годы спал. И никак не мог проснуться. Мама сказала, что Елизавета придумала про Павла, чтобы спасти репутацию дочери. Город маленький. А я поверил, как все.
Надя никому не сказала про нас, чтобы не испортить мне жизнь, чтобы поступил и учился. А я и рад был. Даже не вспомнил ни разу. Эх, Надя, Надя. Сама решила со всем этим справиться. Значит, теперь моя очередь».
Они накрыли стол, мама надела нарядное платье, ёлка горела разноцветными огнями, по телевизору шли праздничные программы. Дима побрился, пригладил волосы. У него было чувство, что из того давнего мая он сразу попал сюда. И сейчас в дверь войдёт Надя…
— А вот и мы! – В дверь вошла Елизавета в пакетами, а за её спиной маячила…
Дима не сразу узнал свою утреннюю попутчицу. Без боевой раскраски она выглядела совсем ребёнком, хрупким и беззащитным.
Елизавета с матерью ушли в кухню. А Дима подошёл к Даше.
— Я не сразу узнал тебя. Ты просто красавица. Зачем весь этот маскарад был? – Дима провёл Дашу в комнату.
— Чтобы не сильно отличаться от остальных. Просто я учусь в колледже. Там разные ребята. Отличников не любят, гнобят. Считают выскочками. А так за свою принимают. Средство защиты он нападения. – Разъяснила Даша.
— И помогает?
— Пока да.
Дима приглядывался к Даше и не находил ничего общего с Надей. «Ей сейчас столько же, сколько нам тогда было». Ему хотелось биться головой о стену, чтобы проснуться, вернуться назад и всё исправить, изменить.
— Почему вы так смотрите на меня? Мне неловко, – спросила смущённо Даша.
Дима и не заметил, что не сводил с неё глаз.
— Прости. Ты на маму совсем не похожа. – Ему мешали руки.
Он не знал, чем их занять, куда деть. Увидал на полу ниточку дождика, обрадовался возможности что-то делать, наклонился и поднял её с пола.
— Наверное, я на отца похожа. Правда, я его не видела никогда. Да и маму не помню, – грустно сказала Даша.
Дима оглянулся на кухню. Мама с Лизой занимались последними приготовлениями, переговаривались тихо. Дима глубоко вздохнул и прыгнул в омут своего признания.
— Я хотел сказать… Я не уверен… Нет, не то. – Дима запустил в волосы пятерню.
— Эй, молодежь, не скучаете? Давайте к столу, проводим старый год. – В комнату вошла Елизавета с тарелкой салата.
Дима обрадовался передышке. Открыл бутылку вина, разлил по бокалам. «Выпью, легче станет», — решил он и на правах единственного мужчины в доме сказал тост, на удивление складно и красиво.
Потом женщины смотрели телевизор, осоловевшие от вина и обильной еды. А Даша с Димой пошли мыть тарелки.
— Вы хотели что-то сказать, — напомнила Даша, вытирая посуду.
Где-то совсем близко за окном раздался взрыв петард.
«Сначала узнай наверняка, а потом убивай всех своим признанием. Хочешь праздник всем испортить? А они готовы услышать твоё заявление? Уверен? – Прозвучал в его голове внутренний отрезвляющий голос. – Я схожу с ума».
Дима развернулся от раковины к Даше. «Смотрит на меня, как Надя. Словно знает какой-то секрет. А может, она знает?»
— Не уверен, что нужно говорить именно сейчас. Ни я, ни ты не готовы к этому. Да разве можно быть к такому готовым? В общем, перед самыми выпускными экзаменами… Мне потом казалось, что приснилось, — запинаясь, подбирая слова, Дима рассказывал, то торопливо, желая проскочить детали, то медленно, вспоминая подробности.
Даша стояла пред ним с полотенцем и тарелкой в руках, слушала серьёзно, не перебивая, широко распахнув глаза.
— Понимаешь, она не сказала никому, чтобы я уехал учиться. Не могла она быть с Павлом. Не такая была Надя. Да он в армии уже служил тогда. – Дима в панике увидел, что Даша поставила тарелку на стол, положила сверху полотенце. – Только не убегай. Я не хочу оправдываться. Но получатся, что оправдываюсь. Глупый мальчишка был. Мне так фигово сейчас. Даже не представляю, что испытываешь ты…
Даша вдруг сделала шаг к нему.
— Вы мой отец? – прошептала она и уткнулась головой в его грудь. Потом отстранилась. Из её глаз текли слёзы, оставляя на щеках мокрые дорожки. – Я когда села в машину, сразу почувствовала себя в безопасности, будто рядом с родным человеком. Я думала, я одна. – Она снова прижалась к нему. — Но я не могу вот так сразу назвать вас… тебя папой. Можно пока называть Димой? – прошептала она в его грудь.
— Там уже… — В дверях замерла мама. – Что здесь происходит? – В её глазах метался испуг, недоумение, возмущение.
Даша отстранилась от Димы. Ему сразу стало холодно, а на рубашке осталось мокрое пятно от её слёз.
— Уважаемые граждане России! Дорогие друзья! – Голос Путина нарушил наэлектризованную паузу, возникшую в кухне.
Елизавета прибавила громкость телевизора и сама прибежала за ними.
— Пошли скорее. Президент поздравляет. – Она обняла за плечи маму Димы, потому что та была сильно взволнована и хотела что-то сказать. – Потом, дорогая. Всё потом. Пойдём.
Они все сели за стол, молча, слушали новогоднее поздравление Путина.
— Дима, открывай шампанское. Скорее. Сейчас куранты будут бить. – Вывела его из задумчивости бабушка Даши.
Дима взял бутылку, дрожащими руками стал снимать золотистую фольгу с пробки.
— Раз! Два! Три! – считала вслух Даша.
С громким хлопком пробка осталась в ладони Димы. Над горлышком бутылки поднималась туманная дымка.
— Шесть! Семь! – повторяла Даша за боем курантов.
Дима разлил шампанское по бокалам.
— Одиннадцать! Двенадцать! – сквозь слёзы крикнула Даша.
Звон бокалов слился с последним ударом курантов. Дима пил колючее шампанское под крики «С Новым Годом!» на улице и взрывы петард. В окне замелькали разноцветные всполохи салюта. А на тарелку Димы Елизавета положила горку салата.
Они с Дашей переглянулись и улыбнулись друг другу. «Хотел всё исправить? Так исправляй. Более подходящего случая не будет». В голове вдруг стало легко от шампанского и принятого решения.
— Бабушка, тётя Аня… — начала Даша, а мама прижала в испуге руки к груди.
— Я сам. – Дима остановил Дашу. – Я хочу сказать, что я отец Даши. – И сам испугался своих слов.
Мама всплеснула руками и ахнула. Елизавета улыбнулась.
— Я всегда так считала. Слишком много времени вы проводили вместе, а потом вдруг стали избегать друг друга. Рада, что ты сам признался. Дима, сынок. – Она протянула к нему руки, и ему ничего не оставалось, как позволить обнять себя. – Теперь я могу умереть спокойно, у внучки есть отец.
Взбудораженные, взволнованные, они долго вспоминали Надю, обсуждали неожиданную новость, тайну Дашиного рождения, забыв о концерте по телевизору, не обращая внимания на салют и пьяные крики за окнами. Разошлись только под утро.
Дима проснулся, когда за окном уже было светло. Мама в кухне готовила завтрак.
— Прости меня, мам. – Он подошёл сзади и обнял её.
— Да уж, удивил. Как жена твоя воспримет эту новость?
Дима не успел ответить. За окном раздался звук закрываемой дверцы машины, урчание мотора.
— А вот и жена. Легка на помине.
Сквозь занавеску окна Дима увидел Вику, идущую к дому, пошёл открывать дверь.
— Вика! Молодец, что приехала. И правильно. Не дело в такой праздник разлучаться. – Мама уже спешила на выручку, чтобы не наговорили чего друг другу.
— Прости меня, Дим. Я хотела ещё вчера приехать, но автобусы уже не ходили, а таксисты отказались везти. – Она виновато смотрела на мужа. – Я ушла от Устиновых, взяла такси и поехала домой, думала, вернёшься. Еле утра дождалась. Вот, приехала.
— Проходи, что у порога разговаривать. – Дима пошёл первый в комнату.
На столе уже дымился в чашках чай. Дима поймал заговорщический взгляд мамы. Они ещё сидели за столом, когда в незапертую дверь влетела Даша с криком:
— Тётя Аня, Дима! Я пирогов при… — Она замерла, заметив за столом Вику.
— Проходи, как раз к чаю пришла. – Мама вышла к Даше, взяла из её рук пакет с пирогами, потом усадила за стол напротив Димы.
— Я не вовремя? – спросила Даша, а Дима подумал, что сцена достойна индийского кино или мелодрамы канала «Русский роман», и улыбнулся.
— Дима? Ты времени даром не терял. – Взгляд Вики мог прожечь дыру лбу Даши.
— Тихо. Умерь свой норов. – Мама накрыла руки Вики своей ладонью. – Это дочка Димы.
— Дочка? Вы разыгрываете меня?
— Я только вчера узнал об этом. Так получилось. Рассказывать особенно нечего. Даша учится в колледже. Она будет жить с нами. Хочешь, принимай всё как есть, а хочешь… — Озвучил своё решение Дима.
— Ну и новогодний подарок. Думала, всё будет как всегда, а тут такой фейерверк событий! И что мне делать? – Вика посмотрела на маму Димы, ища у неё подсказки.
— Решай сама. – Мама повела плечом.
— Прости, что уехал, бросил тебя одну в праздник. Но благодаря этому я встретил Дашу. А то ещё следующие восемнадцать лет жил бы в неведении. – Дима перевёл взгляд с Вики на Дашу.
— А ты уверен? Вы не похожи совсем, – сказала Вика, а Даша съежилась под её колючим взглядом. – Надо тест седлать, а то всякие случаи бывают.
— Никаких тестов мы делать не будем. Даша, не волнуйся. – Дима сделал глубокий вдох. — Есть метод получше теста. При рождении ребёнок чаще всего наследует физические данные от отца, а умственные, интеллект – от матери. Известный факт. Разные хромосомы и всё такое. Так распорядилась природа. Насчёт ума сомнений нет. Даша вся в маму – отличница, бесстрашная до отчаяния. – При этих словах Даша опустила глаза.
— У меня есть один отличительный признак. У моего отца был такой же. Не уникальный, но всё же. У меня на ногах средние пальцы на одну треть сросшиеся. Вот. – Дима отодвинул стул, снял тапок и выставил ногу. – Уверен, у Даши тоже.
Даша обвела всех растерянным взглядом.
— Тебе не обязательно показывать свои ноги, девочка. Дима, зачем ты устраиваешь этот балаган? – Мама укоризненно посмотрела на сына.
Даша наклонилась, чуть приподняла штанину джинсов и сняла один носок. Потом подошла и поставила свою маленькую ножку рядом с большой Диминой.
— Ну? Что я говорил? – Дима обнял Дашу за талию и прижал к себе.
Вика пристыжено опустила голову.
— Простите меня. Я глупость сказала. Даша, прости. Мать я не заменю тебе, но подругой, старшей сестрой постараюсь стать. Дима, я за ночь столько всего передумала. Так вела себя ужасно. Можешь не верить мне, но я никогда не изменяла тебе. Я не смогу без тебя жить.
— Ну вот, совсем другое дело. Новый Год, новая жизнь, новое счастье. – Мама подошла и обняла одной рукой сына и внучку, другую протянула Вике, за которую та ухватилась обеими руками.
Через два дня новая семья собралась вернуться в Тверь. Машина во дворе была доверху набита банками с вареньем, соленьями, пакетами с картошкой, пирогами и подарками. Звучали последние наставления, прощальные поцелуи.
— Дима, ты построже с ней там. А ты, Даша, слушайся отца. Господи, помоги им! – Елизавета перекрестила всех, собравшихся у машины.
— Не беспокойтесь, автостопом она больше ездить не будет. Всё, садитесь, а то мы никогда не уедем. – Дима первым сел за руль.
В зеркало дальнего вида он то и дело поглядывал на двух стареющих подруг, дружно махавших им вслед, пока не свернул на другую улицу. Вика с Дашей сидели на заднем сиденье и что-то обсуждали, иногда посмеивались.
«Какой она будет, новая жизнь? Надо же, Вику не узнать. Надолго ли? Желали нового счастья в новом году? Получите. Я вдруг стал отцом взрослой дочери. И радостно и страшно. Что ж, привыкай, папаша. Наконец-то закончился сон длиною в восемнадцать лет».
Каждый Новый год в жизни человека неповторим, как узор снежинки. Он так же быстро и незаметно тает, оставляя в памяти мгновения счастья и незаживающие рубцы на душе.