Кто же из девчонок не мечтал в детстве стать учителем? Кто из них в ролевых играх не примерял на себя этот загадочный образ?
Однако настоящим педагогом может стать далеко не каждый желающий, а лишь обладающий, на мой взгляд, определенными качествами, а именно: железная выдержка, безусловная любовь к детям, врожденное лидерство, быстрый ум, чувство юмора и хорошее образование.
Дети сложный народ. С людьми вообще непросто, а тут дети. Цветы жизни. Хрупкие натуры. С ними нужно тонко, бережно, а иногда — жестко. Попробуй тут баланс удержать.
Много у нас в жизни было учителей. Одних мы любили, другими восхищались, третьих боялись, четвертых терпели, иных и вовсе презирали.
Хорошо запомнила учителя математики Валентину Карповну. Светлоглазая женщина маленького роста, но с каким-то особым внутренним стержнем. У нее на уроках не забалуешь. Умела и паузу выдержать и в глаза посмотреть правильно. Предмет все освоили должным образом. На уроках была звенящая тишина. Ее не боялись, нет.
Просто уважали. Даже ее жуткую фразу «Это же легче легчева», (вместо «Легче легкого»), никто на смех не поднимал. Старались не замечать, хотя слух и резало.
Любовь в ней была и сила. Поэтому союз «ученик + учитель» был счастливым.
Дети бывают жестокими и могут «кусаться», испытывая взрослых на прочность. Свои опыты они проделывают не с каждым. По интуиции.
Учитель географии. Имя не вспомню. Недолго она у нас была. Старая дева с длинным носом и злобным характером. Прозвище ей дали веселое — Буратино.
Ее атаковали каждый день. То всю доску заклеивали фантиками от ирисок «Золотой ключик» с изображением вышеупомянутого сказочного персонажа, то просто рисовали легко узнаваемый «дружеский» шарж, то всех учащихся «внезапно» одолевал приступ удушливого кашля во время урока. Тишину можно было ждать до бесконечности.
В один из таких моментов, Буратино стала выгонять из класса «внезапно заболевших». Чахотка почти у всех прошла. Лишь один Ванька Павлов продолжал неистово кашлять и очень медленно собирать вещи для выхода из класса. Географичка стала объяснять новую тему, чтобы не радовать вниманием артиста.
Павлов медленно доковылял до учителя, волоча за собой ранец, остановился и неожиданно для всех брякнул:
-Убери нос, дай пройти.
Класс ахнул. Буратино покрылась пятнами и ринулась из класса. Вместо нее пришла завуч. Уставшая женщина долго и печально объясняла «бессердечным» детям, что нет большей подлости, чем высмеивать физические недостатки людей, в которых они не виноваты. Географичку больше никто не видел. Ни радости, ни сожаления от ее исчезновения никто не испытывал. Ее быстро забыли. Тут просто. Она не любила. Ее не любили.
Другой случай всех нас потряс куда больше.
Молодой учитель английского языка Артур Константинович носил очки, которые то и дело сползали, как с горки по его потному носу. А он все поправлял и поправлял своими холенными рыхлыми пальцами дужку и, не смотря никому в глаза, словно был в чем-то виноват, трусливо мямлил тихим голосом новые слова по «инглишу. Его никто не слушал.
Артур Константинович производил впечатление доброго, но очень жалкого человека. В нем буквально все вызывало отторжение. И козлиный запах и нелепый измятый костюм, и вечно жирные зализанные набок волосы рано лысеющей головы. Неприятно было даже смотреть на его ладони.
Когда учитель опирался на них у края своего стола, крайние фаланги пальцев омерзительно выгибались полубубликом резко вверх, будто в них отсутствовали кости.
На уроках всегда было шумно. Каждый занимался своим делом. Девочки болтали, заполняли «Анкеты» и «Песенники» и ели свои бутерброды. Мальчишки увлеченно играли в карты. Общий гул и вдруг, раздался резкий матерный крик играющего в «свару» Витьки Ропатько. У Артура Константиновича, неожиданно для всех, «перегорели лампочки» и он отчаянно ринулся в бой с обозначенным врагом.
Витек перехватил взгляд «разъяренного быка» и молниеносно подорвался с места. Началась самая настоящая погоня. Учитель, в одно мгновение потерявший и разум, и самообладание, преследовал сквернословца.
Подросток ловко увертывался, прыгая по партам как кенгуру и сметая все на своем пути. И это все происходило под улюлюканье и крики болельщиков, делающих ставки. Шум был такой насыщенный, что не остался незамеченным. Дверь кабинета английского языка отворилась в тот самый момент, когда виновник был, настигнут, и прижат к стене, а его горло крепко сжимали руки окончательно обезумевшего преподавателя.
На пороге с широко раскрытыми глазами стояли много повидавшие за свою жизнь директор и завуч. Но этот случай был особенным.
Англичанина, конечно, заставили написать заявление об увольнении «по собственному желанию». А самое ужасное, что ЕГО понудили в присутствии всего класса попросить прощения перед «пострадавшим» и всеми учащимися за сорванный урок. Всем ребятам тогда было слишком паршиво на душе. И никто не догадался сказать ЕМУ на прощание:
-И вы нас простите, если сможете.
Я так до конца и не разобралась: это мы сломали учителя? Или же он был сломан кем-то до нас? Возможно, что он вырос в каких-то травмирующих психику и занижающих самооценку условиях? Нам сие не ведомо. Одно я поняла тогда точно: не каждому можно в учителя. Ой, не каждому…
Автор: Лариса Марченко